class="p1">Князь Чу любил все необыкновенное. Он очень обрадовался и приказал своим придворным поскорее принести щепок. Мо Цзы снял с себя кожаный пояс. Выгнул его в форме лука в направлении Гун Шу-баня, как будто бы это был город. Несколько десятков щепок он разделил на две части, как наступательное и оборонительное оружие. Одну часть щепок оставил себе, а другую дал Гун Шу-баню.
Каждый взял по щепке, и как в шахматах стали сражаться. Атакующая щепка двигалась, защищающая преграждала ей путь. Здесь отступали, там продвигались. Князь Чу и его приближенные смотрели и ничего не понимали… Было только видно, как наступали и отступали. И так – девять раз. Защита и нападение переменили, наверное, девять разных узоров. После этого Гун Шу-бань остановился. Тут Мо Цзы изменил дугу ремня, направив ее на себя, как бы от него исходило нападение. Они продолжали наступать и отступать. Наконец, в третий раз щепки Мо Цзы вошли в дугу ремня. Хотя князь Чу с приближенными и не могли взять в толк, но видели, что Гун Шу-бань первый оставил щепки. На его лице появилось разочарованное выражение. Только теперь они поняли, что он полностью потерпел поражение и в защите и в нападении. Князь Чу тоже чувствовал некоторое разочарование.
– Я знаю, как у тебя выиграть, – останавливаясь сказал Гун Шу-бань в отместку, но я не скажу.
– Вы что там говорите? – обеспокоившись, спросил князь.
– Гун Шу-бань задумал убить меня, – резко поворачиваясь, ответил Мо цзы. – Он думает так убьет меня, и княжество Сун потеряет защитника. Тогда можно будет воевать, но мой ученик Цин Хуа-ли и другие триста человек с моими оборонительными орудиями в городе Сун ожидают врага из княжества Чу. Вы убьете меня и все же не победите.
– Это, действительно, хороший путь. – с чувством сказал князь Чу. Я не пойду воевать с княжеством Сун…
После того, как Мо Цзы уладил войну с княжеством Сун, он решил сразу же вернуться в княжество Лу [72]. Но так как нужно было еще вернуть взятое у Гун Шу-баня платье, то пришлось пойти снова в его резиденцию. Время было под вечер. Гость и хозяин проголодались. Хозяин оставил Мо Цзы обедать, или, пожалуй, скорее даже ужинать. Он уговаривал его переночевать.
– Надо идти… Идти надо непременно сегодня, – сказал Мо Цзы. В будущем году я снова приду к вам, принесу свои книги, покажу их князю.
– Ты все о справедливости поучаешь, – сказал Гун Шу-бань, – угнетенным помогать в беде и нужде. Это дело маленьких людей. Большие люди этим не занимаются. Он ведь просвещенный князь.
– В конце концов это не так: шелк, пенька, рис, зерно – все добывается простыми незаметными людьми, а большие люди все это забирают. Где же тут справедливость?
– Да, это так, – радостно согласившись, – сказал Гун Шу-бань. – До встречи с тобой я думал захватить княжество Сун, а теперь, если будет заставлять принять его даже даром, но если несправедливо, то я не возьму.
– Ну, значит, я и впрямь подарил тебе княжество Сун, – радостно сказал Мо Цзы. – Если ты будешь поступать по справедливости, то я тебе всю вселенную подарю.
Пока гость и хозяин разговаривали и смеялись, подали на стол. Была рыба, было мясо, было вино. Мо Цзы не пил вина, рыбы тоже не ел. Съел только немного мяса. Гун Шу-бань пил один. Когда хозяин заметил, что гость не очень то работает ножом и ложкой, он не выдержал и стал уговаривать его съесть хотя бы перца.
– Прошу, прошу, – указывая на перец и лепешки, горячо говорил хозяин, – ты попробуй, это совсем не плохое. Лук-то, пожалуй, не то, что у нас там…
Гун Шу-бань выпил несколько чашек вина и стал еще веселее.
– У меня для боя на лодках есть крюки и пики. А твоя справедливость тоже имеет крюки и пикт? – спросил он.
– У моей справедливости крюки и пики куда лучше, чем твои крюки и пики для боя на лодках, – ответил Мо Цзы. – Я, притягиваю любовью, а обороняюсь уваженьем. Без любви не будет взаимной близости. Если не обороняться уважением, то тогда требуется хитрость, но без взаимного доверия, да с хитростью – сразу все распадется. Так что взаимная любовь, взаимное уважение ведет к взаимной пользе. Сейчас ты вот крюком людей притягиваешь – тебя тоже крюком притянут. Ты копьем людей отражаешь, а люди тебя тоже копьем отразят. Так вот, друг друга – крюком да копьем, а ведет все это к взаимному вреду. Поэтому крюки и пики моей справедливости куда лучше твоих крюков и пик для боя на лодках.
– Но, земляк, ты свой справедливостью чуть не разбил мою рисовую чашку, – попав впросак, а может быть и потому, что он уже немного опьянел, сказал Гун Шу-бань, меняя разговор.
– Ну, это все же лучше, чем разбить все чашки в княжестве Сун.
– В будущем я уж лучше буду делать игрушки. Земляк, ты подожди, я тебе покажу одну игрушку. Он вскочил и убежал в заднюю комнату. Слышно было, как он ворочал ящики. Потом он вышел, неся галку сделанную из дерева и кусков бамбука. Передав игрушку Мо Цзы, он сказал:
– Если откроешь, она может летать три дня. Правда искусно сделано?
– Но все же нельзя сравнить с тем, как плотники делают колесо, ответил Мо Цзы, ставя галку на циновку. Она занимает три вершка дерева, а может ли она выдержать груз пятидесяти дань? [73] Полезное для людей умно и хорошо. Бесполезное для людей глупо и вредно.
– Эх! Я и забыл. – Гун Шу-бань опять попал впросак и вдруг спохватился, – надо было раньше знать, что ты так скажешь.
– Поступай только по справедливости, – глядя ему в глаза, искренно говорил Мо Цзы, – и тогда не только все прекрасное, но и вся вселенная будет принадлежать тебе. Долго докучал я тебе. Прощай, увидимся в будущем году. Мо Цзы взял свой узелок и простился с хозяином.
Гун Шу-бань знал, что Мо Цзы не удержать и отпустил его. Проводив его за большие ворота, он вернулся домой, подумал, взял модель осадной лестницы, деревянную галку и все затолкал в ящик в задней комнате.
Мо Цзы возвращался домой медленно. Во первых – устал, во вторых – ноги болели, в третьих – весь свой сухой провиант он уже съел, а кроме того дело устроил и торопиться не требовалось. Но ему не повезло. Как только он вошел в пределы княжества Сун, его два раза обыскали а когда пришел в
